Письмо Д. С. Мережковского О. Л. Костецкой от 23 июня 1916 года

Вы опять не пришли и опять мое напрасное ожидание было так мучительно-сладко, что я бы поблагодарил Вас за него, если бы только смел благодарить. Но вот даже этого не смею...

Я уезжаю завтра, в пятницу (в 8 ч. 25 м. вечера — кур<ьерский> поезд Кисл<оводск> — Петроград). У меня к Вам последняя просьба. Всякий уезжающий — немного умирающий, потому что всякая разлука — немного смерть. Для Вас не будет разлуки, потому что не было свидания. Я для Вас несуществующий — не умирающий, а как бы уже мертвый. Но говорят, воля мертвых свята.

Так вот моя просьба: позвольте мне взглянуть на Вас в последний раз хоть издали. Ведь Вы могли бы случайно прийти на вокзал, и ведь, в самом деле, если Вы придете, я не буду знать наверное, что Вы пришли не случайно.

Если Вы не придете, я буду думать, что Вы на меня сердитесь, и это будет для меня большое горе, а если придете, — большая радость.

Я даю Вам слово, — да Вы и сами знаете, что я не подойду к Вам, не осмелюсь этого сделать, без Вашей воли («благоговейная робость»). И никто не увидит, никто <не> узнает — Вы сами не узнаете, что я смотрю на Вас издали.

Вы меня никогда не видели, и я Вас больше, вероятно, никогда не увижу. Подумайте, — один только последний взгляд — ведь это так мало — можно ли в этом отказывать?

Доброта — великая прелесть в женщине. Доброта не хуже красоты. Я никогда не поверю, что прекрасное может быть не добрым. Доброта лучше добродетели. Будьте же доброю.

Д. М.

P.S. Может быть, Вы уже догадались, кто Вам пишет эти странные письма? Немногие умеют писать так «сантиментально». Я этим не хвалюсь: я знаю, что большинству моих современников «сантиментальность» кажется просто «глупостью». Но неужели и Вам тоже?